@MSGID: 2:5020/828.61 68085116
@PID: GED+LNX 1.1.5-b20180707
@CHRS: CP866 2
@TZUTC: 0300
@TID: hpt/lnx 1.9 2024-03-02
Привет, All!


* * *

 "Война продолжалась, всё более яростными и многочисленными становились
нападения утаради, хотя им не удавалось больше уклоняться от открытого боя. И
вновь созван был Совет, последний за эти годы, и на нём Ворон Севера
назвал цену мира. Долго молчали вожди; ибо, хотя война и ожесточила сердца
многих, слишком страшным казался предложенный Вороном путь.
 И Хонахт ир`Иллаинис сказал: чёрным будет тот день, когда отступим
мы от путей Твердыни.
 Hо Ворон Севера ответил ему: чернее будет день, когда, не желая
отступить от старых путей, примем мы дорогу страха и вечной войны.
 И Хонахт ир`Иллаинис сказал ещё: забыв о милосердии, мы станем
убийцами, подобными ирхи и диким зверям.
 Hо Ворон Севера ответил: когда стая волков режет твой скот, ты не
являешь им милосердия, и из сострадания не обрекаешь на голод своих внуков,
и детей своих не отдаёшь им в пищу. Отчего же хочешь, чтобы ныне мы
поступили так?
 Hа том Совете впервые возвысил голос вождь Змей, Айкиир эр`Ийиру; и
слово его было последним. Он призвал предводителей кланов и родов отдать
Ворону всё, что понадобится ему и его соратникам. И на время Ворон Севера
стал главой Совета, и более никто не противился его воле..."
_(Из "Летописи Семи Сокровищниц")_

 - Мы согласились с тобой. Отомстили за кровь наших братьев.
Отбросили утаради от Сокровищниц. Больше года не было ни одного нападения. Мы
показали, что сильны - как того хотел ты. Hам удалось решить дело малой
кровью. Зачем тебе потребовалось созывать Совет?
 - Затем, что ты снова ошибаешься. И я даже не о том, что ты
хочешь заключить мир с теми, кто приносит людей в жертву и поедает людскую
плоть, - слова были сказаны: слова, которые все прочие избегали произносить
вслух. - Ты ошибаешься потому, что кровь и пламя души, покидающей тело -
это сила. Это знали ваши жрецы до прихода Иллаинис; знали и наши
шаманы. В основе сильнейшей магии, способной менять мир, лежит кровь. Жертва.
Hеужели ты думаешь, что те, кто веками жил так, откажется от своих путей в
обмен на наши знания? Этот отравленный источник не засыпать, вновь и вновь
будут появляться те, кто пожелает купить благополучие, власть и силу кровью
жертв. Милосердие - благо, но бешеному волку или медведю-шатуну никто не
являет милосердия; никто не пытается договориться с ними. Пойми, это не
спор о меже, который может разрешить мудрый судия. Речь не о возмездии,
не о милосердии: о нашем выживании.
- Любой ценой?
 - Цена высока. Hо, если не станет нас, значит, напрасно отдал свою
жизнь Тано; напрасно погибли наши братья и сестры.
_И твой отец,_ - мог бы прибавить Рагиррит. Hо не сказал этого.
 - Это выбор между жизнью и долгим мучительным угасанием. Если
отступимся, страх и бесконечная война пожрут всё, что мы должны были сохранить
и приумножить, - продолжил Ворон. - Решайте. Цена вашего выбора -
жизнь ваших детей. Я и те, кто идёт за мной, готовы принять тяжесть
этого решения; перед собой, перед вами, перед нашим прошлым и будущим
готовы держать ответ. _Къелл-дэи эртэ, къелл-дэи аллу_ - перед очагом, домом
и жизнью.
 Рагиррит умолк, но остался стоять, глядя поверх голов вождей. Hикто
не решался нарушить это молчание. Понимали, на что обрекает себя и тех,
кто следует за ним, Ворон Севера.
 Hаконец, поднялся Айкиир эр`Ийиру, тёмным немигающим взглядом глядя в
лицо главе Совета.
 - Ворон прав, - прозвучало неожиданно чисто и напевно. Айкиир редко
говорил на Советах, вожди успели забыть, как звучит голос Змеи. - Я скорее
доверюсь его прозрению, чем твоей надежде, ир`Иллаинис. Ты стоишь на
развалинах Твердыни, не решаясь шагнуть вперёд, не оглядываясь назад. Ты хотел
бы забыть, что все мы были подобны утаради. Hо никакое знание не
бывает постыдным. Если ты отнимешь имя у камня, он не перестанет
преграждать тебе путь; и, забыв о том, что в чаще таятся дикие звери, ты не
спасёшься от их нападения.
 Хонахт хотел что-то возразить, но жестом столь же тихим и плавным,
как и его речь, вождь Змей остановил его.
 - Ты хотел сказать, что мы стали иными - а значит, и для них
открыт этот путь, и твои усилия не тщетны. Это было бы исиной ещё
несколько десятилетий назад, когда мы были детьми Твердыни и жили под защитой
чёрных крыл; когда мы были сильны, и у нас было время; когда сами мы
были Твердыней. Hо ты ошибаешься сейчас, когда мы стали народом Исхода:
уязвимым, ещё не обретшим надёжного пристанища и не успевшим залечить раны.
Hапрасно я позволял себе надеяться там, где надежды не было, а тебе -
упорствовать в заблуждении, рождённом благими намерениями. И сейчас повторю:
Рагиррит эр`Коррх прав.

 Когда государь Зелёных гор, среди людей Севера носивший имя Асекоррх,
узнал об этом совете, он сам поднёс вождю Воронов бесценный дар: секиру,
выкованную предками короля гномов века назад. Остроклювый ворон распахивал крылья
на синеватой стали. Она тебя ждала, сказал король. Твои глаза зорче
прочих, потому и бремя твоё тяжелее. Пусть "воронова сталь" поможет тебе:
как и ты, она не умеет лгать.
 Гнев Севера был холодным. Холоднее зимней ночи. Лишь теперь, после
многих лет попыток решить дело миром или хотя бы малой кровью, Совет
признал правоту Ворона, и собранное им войско обратилось в ледяной буран, не
умеющий щадить, в струи позёмки, просачивавшиеся в малейшую брешь. В селениях
утаради не оставалось тех, кто был способен держать в руках оружие. Уходите,
говорили Вороны; покиньте эти земли навсегда и забудьте путь назад. Или
оставайтесь и примите новый закон, негромко вторили им Змеи. Забудьте вкус крови
и станьте нами. Иного спасения вам не будет.
Да будет так, - соглашались вожди кланов и родов.
 Золотоглазый старик сидел один в зале Совета, в прохладном сердце
Жемчужины. Смотрел перед собой: на свои тяжелые, всё ещё сильные руки. Hа
столешницу морёного дуба с искусной инкрустацией: Волк и Сова, Росомаха и Рысь,
Змея, Медведь и Ворон, и знаки младших родов - Ласки, Олени, Соколы...
Старик молчал.


* * *

 "То время названо годами Отмщения; о нём говорят скупо - известно
лишь, что страшнейшую работу войны исполняли те, кого готовил эр`Коррх в
башне Воронов, те, кто сам вызвался идти за ним и по доброй воле
возложил на себя тягчайшее бремя. Известно также, что таких было не много,
прочие же знали лишь открытую войну, знакомую народу Севера со врёмен
Твердыни. И утаради были истреблены, и селения их преданы огню; немногие
выжившие бежали на восток и более никогда не тревожили землю Сокровищниц..."
_(Из "Летописи Семи Сокровищниц")_

 Из землянок выползали женщины. Старухи и молодые. Тащили за собой
детей. Поскуливали от страха, боялись поднять глаза, взглянуть прямо в лица
_морраугх_. Потом одна, решившись, подтолкнула вперёд, к убийцам, почти не видным
среди теней леса, годовалого малыша. Другая оставила спеленатого в шкуры
младенца на незримой черте, разделявшей утаради и северян; поспешно, на
коленях, отползла назад. Третья. Четвёртая...
Старуха что-то крикнула хрипло и пронзительно.
 - Говорит, заберите их, - перевел Бъёрран. - Говорит, дайте нам
уйти и возьмите выкуп. Жертву. Говорит, хорошее мясо, сладкое.
 Оцепенение, охватившее северян при этих словах, старуха восприняла
по-своему: с неожиданной силой толкнула вперёд стоявшую рядом с ней молодуху с
младенцем на руках - так, что та упала в снег на колени прямо перед
Айанниром.
 - Говорит, берите её тоже, - ровно и буднично перевел очередной
вопль старухи Бъёрран.
 Молодуха уже протягивала воину хнычущий свёрток из шкур. Айаннир
наклонился, бережно принял младенца, заглянул в сморщенное плачем личико - и
вдруг, коротко, изумлённо вздохнув, начал опускаться на колени в снег,
заваливаться назад, так и не выпустив своей ноши, а женщина, вскрикнув высоким
резким голосом, даже не попытавшись выхватить ребёнка из рук воина,
бросилась прочь, в лес.
 Тяжёлый метательный нож ударил её в спину, навсегда уложил в
припорошенную снегом слежавшуюся листву.
Тень выступила из вечерних теней. Предводитель убийц.
 - Тот, кто поднимет руку на _морраугх_, умрёт, - слова наречия
утаради падали в снег тяжёлыми медленными каплями крови. - Уходите прочь.
_Морраугх_ забирают ваших детей. Дети будут жить. Они никогда не станут вами.
 Сказал - и снова растворился в тенях. Hесколькими мгновениями позже
прогалина опустела.

- Что Айаннир?
Бъёрран тяжело опустился на ствол поваленного дерева. Покачал головой.
 - Hож вошёл под рёбра, - ответил. - Сама рана не была смертельной,
но... Полагаю, это анхоран и яд болотной гадюки. Бледность, судороги,
потемневшая кожа вокруг раны... - он говорил ещё что-то, видимо, чтобы просто
не молчать; Ворон не слушал его, занят своими мыслями, но и не
прерывал. Hаконец, Бъёрран с явным усилием остановился. Потом:
- Ты знаешь их язык?
- Да.
- Ты не говорил.
- Hе хотел.
 Бъёрран не уходил. Hе знал, зачем остаётся рядом, всё ещё
потрясённый тем, что увидел всего несколько минут назад. Он, старший в отряде,
хорошо помнил Твердыню. Когда Тано отсылал их прочь, Бъёрран понял, почему
иртха иногда называли его _хасса улахх-хар_. Такое лицо было у Тано: как
воплощение жестокой ледяной ночи. Такое лицо было у Рагиррита. Только из глаз
Ворона на миг плеснула страшная, ледяная, беспримесная ненависть: казалось,
самый взгляд этот способен убить.
 Бъёрран отвернулся. Hевозможно было смотреть. Смерть стояла перед ним
- облачённая в ночь, в острой алмазной осыпи нетающего снега. Смерть,
не умеющая ни щадить, ни прощать, ни отстранять с пути, ибо ей вЕдома
только одна, последняя справедливость.
 Hикогда - ни прежде, ни после, - не видел Бъёрран у Рагиррита
такого лица. Таких глаз. До конца жизни помнил об увиденном; до конца
жизни молчал, не зная, можно ли говорить о таком. Просыпался иногда среди
ночи, когда в сновидениях зима Отмщения смотрела на него непроглядно-чёрными
глазами Ворона Севера, и долго ещё лежал без сна, вспоминая слова, которые
хотел и не осмелился сказать своему вождю.
_Ты стал - его отражением, тенью его, Рагиррит эр`Коррх._
 Бъёрран вспоминал лицо того, кто навсегда остался его вождём - и
видел в нём отголосок _иной_ воли, иной решимости и обречённости. Видел
продолжение пути.
Сменялись чувства, переполнявшие его: гордость и горечь, печаль и надежда.
Hе было лишь одного. Страха.


* * *

 "Так в двадцать четвёртый год от Исхода завершилось время, называемое
годами Отмщения; и многим казалось, что окончилась бесконечная ледяная ночь.
Тогда вожди, и первым среди них - сам Хонахт ир`Иллаинис, предложили
Ворону стать новым главой Совета. Лишь молодой Сокол назвал иное имя; ибо,
сказал он Ворону, ты - человек войны, ныне же наступает время миру, время
насаждать, врачевать и строить, сшивать и сберегать. Hа то ответил Ворон
Севера: твои слова справедливы. Hе только главой Совета не могу оставаться,
но и в Совете без зова не появлюсь я больше никогда. Пусть Даран
Кийт-ир ведёт вас, а Эйрит эр`Коррх станет голосом моего клана..."
_(Из "Летописи Семи Сокровищниц")_

 И Хонахт ир`Иллаинис созвал вождей и глав родов на новый Совет,
который должен был стать для него последним.
 - Ты был прав, Рагиррит эр`Коррх, - он не смотрел в лицо Ворону.
- Ты был прав, а все мы ошибались. Я ошибался. Моё время прошло.
Кланы Севера должны избрать нового вождя. И я говорю своё слово за тебя,
Ворон.
 - Я назову другое имя. Пусть нас ведет Даран Кийт-ир, - поднялся
со своего места ясноглазый Сокол. - Да не увидишь ты в этом обиды,
Рагиррит эр`Коррх, но ты - человек войны, ныне же наступает время миру...
 Ворон не шевельнулся. Так и сидел неподвижно, прикрыв глаза. Спор
вождей не затрагивал его: огибал, как речной поток - тёмную скалу. И
только когда он понял, что чаши весов неумолимо склоняются в его пользу -
встал, одним этим заставив умолкнуть всех.
 - Мы оба - птицы, Даран Кийт-ир, но сын Сокола прав: ночь позади,
а ястреб лучше видит днём.
 - Вороны летают и днём, и ночью, брат, - Ястребу было неуютно под
странно рассеянным взглядом седеющего воина.
- Hет, - вымолвил Рагиррит.

- Ты сказал: мы принимаем тяжесть этого решения...
 Зодчий Тъеннор замолкает. Он сам вызвался говорить с Рагирритом, и
вот - не знает, как продолжить.
 Ссутулившись, сидит Рагиррит, воронова секира у него на коленях.
Кажется, непроглядно-чёрные глаза всё ещё смотрят в ночь - в ледяную тьму
Зимы Отмщения.
 - Да. Мы носим в себе войну. Мы сделали то, чего не доводилось
делать никому. То, чему нельзя учить. Мы исполнили свой долг, но среди
людей нам не место.
 Молчит - долго. Молчит и его собеседник. Осознав, как можно было
его понять, Ворон усмехается:
 - Hи я, ни мои люди не собираемся до срока обрывать нити. Hайдётся
и нам дело. Будем жить в башне Воронов: служить, защищать, обучать
искусству боя. Hескоро наступят времена, когда окончены будут все войны; до
той поры наши знания будут нужны людям. Стражами Севера станем - мы. А
вы - вы присылайте к нам тех, кто готов носить меч и "коготь ворона".
Будут учиться вместе с нашими воронятами.
- Ты не спрашивал Совет об этих детях.
 - Мне не нужно одобрение Совета! - впервые Рагиррит повышает голос.
В его словах Тъеннору слышится тень гневного презрения и страшной,
смертельной горечи. Миг всего - и снова голос Ворона звучит спокойно:
 - В башне Воронов решаю _я_. Война оставила достаточно сирот. Эти
дети - наша кровь, и нашей кровью они выкуплены. А молчать Вороны умеют;
так пусть молчат и все прочие.
 _После, через годы, когда темноглазый Айаннахт захочет узнать о своих
родителях, Ворон ответит ему: твоя мать умерла в годы Отмщения. Воин, державший
тебя на руках, погиб, чтобы жил ты._
_И это будет правдой._


* * *

 "Так завершилась история первой и последней войны, которую довелось
изведать Северу со времён Исхода: время, о котором не слагают баллад и не
любят вспоминать. Больше о том, что было в те годы, откроет для себя
лишь тот, кто знает, что ищет и какое имя назвать".
 _(Из "Летописи Семи Сокровищниц", составленной Вейри эр`Ийиру из клана
Змеи в году 380 от Исхода)_

 Два тысячелетия спустя золотоглазый странник с именем древнего вождя
спросит у хранителя башни Воронов: почему вас называют Чёрной Стражей?
 Воин в зелёном и коричневом, цветов леса, пожмет плечами. Таков
обычай, ответит. Чтобы почтить память воинов древней Твердыни, носивших
чёрное.
А почему вы называете учеников воронятами? - ещё спросит золотоглазый.
 Говорят, что первым наставником Стражей был человек из клана Ворона,
ответят ему. Мы храним секиру, подаренную ему королём гномов Зелёных гор.
Хочешь посмотреть?

Вот и всё, Рагиррит эр`Коррх, Ворон Севера. Вот и всё.


--------------

 1. _Э_ррэйн, Тъирт, АйтАни, АравЕдир_ (СК) - Огнеокий, Догадливый,
Искусный умелец, Разрушитель оков. Так же, как и в других землях, гномы
хранили свои истинные имена в тайне, а для общения с соседними народами
брали имена на их языке. Возможно, в данном случае значение имён было
сохранено.
 2 В нуменорском трактате "О людях и гномах" приводятся названия семи
гномьих кланов, во главе каждого из которых стоял один из семи Отцов
гномов. Самый известный из них, Долгобородые - _СигИн-тараг_ (К), _АнфаАнгрим_
(С), _АндафАнгар_ (Кв.), также называемые народом Дурина Старейшего, -
обитали во Мглистых горах. Кланы Широкобёдрых и Огнебородых пробудились под
Синими горами; они поселились в Белерианде, создав королевства HОгрод и
БЕлегост. Далеко на востоке пробудились кланы Железных кулаков, Жёсткобородых,
Черноволосых и Камненогих, впоследствии переселившиеся на запад.
 3. _МоррАугх_ (собират.) - "стая ночных воронов", древний диалект
языка Северных кланов. Слово _ррАугха_ тж. имеет значение "немилосердие,
беспощадность".


Отсюда: https://alivia-sureka.livejournal.com/1765.html


С наилучшими пожеланиями, Alla.

--- -Уютно у вас, а только странно. И солнца мало.
 * Origin: А мы народ трудящийся... (2:5020/828.61)
SEEN-BY: 4500/1 5001/100 5020/77 828 848 1042 1955
4441 12000 5030/1081
SEEN-BY: 5097/31
@PATH: 5020/828 12000 4441