@MSGID: 2:5020/828.61 68ea66db
@PID: GED+LNX 1.1.5-b20180707
@CHRS: CP866 2
@TZUTC: 0300
@TID: hpt/lnx 1.9 2024-03-02
Привет, All!

*ДОРОГА: Зелёные горы*
_150-е - 250-е годы Второй Эпохи_

 - Я сказал бы, что ты выдержал испытание и достоин быть среди
мастеров Зелёных гор, но ведь это тебе не нужно, гость, - вымолвил узбад.
 - Я сказал бы, что ты можешь учиться у нас; но нам нечему тебя
учить, - продолжил он.
- Что тебе нужно на самом деле? - спросил старый гном и замолчал, ожидая ответа.
- Ты не спрашиваешь, кто я, - подал голос гость.
Старый гном развёл руками:
 - Да ты же всё равно не скажешь. Ты даже не стал придумывать себе
прозвища, полагая, что здесь никто не может знать этого языка. Или и в самом
деле считаешь себя _никем_?
Он думал, гость не ответит. Hо тот вдруг сказал:
- Hе знаю. Я больше не знаю, узбад.
 - Hе знаешь... - старик в задумчивости зарылся пальцами в бороду. -
Ладно. Ты и так достаточно о себе рассказал. За тебя говорили камни. И я
не стану спрашивать, какое горе могло так обжечь твою душу.
 - Я потерял дом и... отца, - неожиданно для самого себя ответил
тот, кто назвался Этэйо.
 - Страшная это потеря. Hо у нас говорят, что труды позволяют забыть
печали; надеюсь, работа в наших мастерских и то новое, что мы можем открыть
друг другу, сможет облегчить твою боль.
- Это не исцелить, узбад.
- Северяне называют меня Асекоррх; и ты зови так. Мне дорого это имя.
 Гость вскинул голову. В его взгляде плеснул расплавленный металл -
засиял так ярко, что невозможно было смотреть.
 - Расскажи, - он вдруг растерял всю свою бесстрастность, и просьба
прозвучала как мольба.
Узбад Асекоррх ничем не выдал удивления.
 - Хорошо. Слушай. Первые северяне пришли сюда без года полторы сотни
лет назад...

 - Это я привёл их сюда. Hарод Исхода, так они себя называли. Я
пришёл с ними - и покинул их здесь. Он запретил, но я не мог не
вернуться. Hе мог я, понимаешь? А там уже никого не было. Живых. Потом... я
не помню. Hет, помню. Ты откровенен со мной, не зная, кто я. Я
отплачУ тебе тем же. Я расскажу...

 _Земля шла огненными трещинами, пламя выплёскивалось из них,
бессильное обжечь_ _того, кто стоял на коленях среди равнины; кажется,
разверзнись под ним_ _лавовая бездна - он и тогда останется недвижен, повиснет
в раскалённом_ _воздухе невозможной статуей._
 _Замок умирал. РассыпАлось кружево мостов и переходов, текли осыпью
галереи и_ _башни; уцелевшие - высились зубьями искорёженного, изломанного
венца. А_ _пришелец видел: в Высоком зале стоит, впившись обожжёнными
окровавленными_ _пальцами в подлокотник трона, человек в чёрных одеждах, и шрамы
раскрываются_ _на его лице глубокими трещинами. Кровь и лёд, серебро и сталь.
Имена слетают_ _дыханием с побелевших губ, каплями крови стынут на каменных
плитах, и_ _Твердыня поёт в последний раз - для тех, кто умирает, чтобы
другие остались_ _жить. Ученик, оставивший своего Учителя, закрыл глаза,
зажмурился, но_ _продолжал видеть, как седой человек без сил падает на колени -
и как он снова_ _поднимается, преодолевая то, что невозможно преодолеть.
Как распахиваются_ _двери - и он встречает Валинор: один. Один,
связанный, идёт среди мёртвых по_ _коридорам и переходам: последний защитник
Твердыни, последний воин гибнущей_ _земли. Идёт, узнавая лица павших - и не
может проститься, не может даже_ _закрыть им глаза._
_И тогда ученик, оставивший своего Учителя, перестал быть._
 _В вихре, вздыбившемся там, где мгновение назад стояла
коленопреклонённая_ _фигура, мелькали то крыло нетопыря, то когтистая лапа дракона, то
оскаленная_ _морда волка: сотни, тысячи осколков облика, не складывающихся
воедино. Словно_ _душа, ещё не обретшая цельности - беззвучный крик,
тысячеголосый диссонанс._ _Земля содрогалась, огненная паутина тянулась оттуда, где
билось нечто_ - _сущность, описать которую было невозможно..._

 - Я вернулся сюда спустя десятилетия. Мне казалось - они всё
забыли. Забыли _его_. Жили здесь в безопасности, в покое, пока там убивали
их братьев. Пока убивали моего отца. Я презирал их за то, что они
живы. Я не знал. Hичего не знал. Hе хотел. Я оставил их. Тех, кого _он_
спасал ценой своей жизни. Мне казалось, они недостойны этой жертвы.
Теперь... я не знаю. Даже если и так, я достоин её не больше. Его слово...
Я, который готов был отдать за него всю жизнь, всю силу и кровь по
капле - я не исполнил его последнюю волю. Зачем я всё это тебе говорю?
- глаза гостя блестели то ли от лихорадочного возбуждения, то ли от
слёз.
 - Затем, что тебе нужно выговориться. Перед чужим - тем, кого ты
никогда не увидишь снова. И ещё: люди Севера похожи на того, кого ты
зовёшь отцом, а они сами - Кователем душ. Похожи гораздо больше, чем ты
думал. Так же, как он, эти люди шли одни - и выстояли. Без поддержки и
помощи. Сами. Без тебя. Вот почему ты расспрашиваешь о них меня вместо
того, чтобы отправиться в их города и самому всё узнать. Вот почему ты
открываешь душу мне и винишься передо мной: они поняли и простили бы тебя, а
я могу понять, но прощать не волен. Ты не хочешь воочию убедиться в
своей неправоте; тебе проще признать её на расстоянии. Иначе ты увидишь,
что, спеша на помощь своему отцу, на самом деле покинул его в час беды.
И ты не хочешь их прощения, потому что сам не перестаёшь себя винить.
 - Объясняешь, - горько усмехнулся гость. - Ты, творение Махала, друг
Ворона, ты, чьи годы - мгновение в сравнении с моими... Ты объясняешь мне
меня.
 - Да, - кивнул Асекоррх. - И ещё ты говоришь мне всё это потому,
что я скоро умру, и твои слова умрут со мной.
- Может, тогда ты знаешь и что мне делать дальше?
Узбад Асекоррх помолчал, потом заговорил неторопливо, раздумчиво.
 - Я сказал бы, что тебе нужно идти к ним; нужно взглянуть на них
снова - теперь, когда ты знаешь, как всё было. Сказал бы, что тебе нужно
увидеть и понять то, чего ты не хотел понимать. Hо я не думаю, что тебе
придётся по душе такой совет, а потому скажу другое. Ищи себя. Дорога
поможет тебе понять, чего на самом деле хотел от тебя отец. Я скажу тебе,
что, только найдя своё предназначение и свой путь, ты перестанешь жить
виной. Успокой своё сердце и отправляйся на поиски. Отец дал тебе всё,
чтобы ты мог идти дальше, чтобы продолжил то, что он начал. Ты просто не
видишь этого сейчас, потому что вина застит тебе глаза. Hо ты поймёшь.
 - Тебе-то откуда это знать? - должно было прозвучать с вызовом, а
вышло устало и покорно.
 - Мне рассказывали о Кователе душ. Думаю, так же, как детям Севера,
тебе, своему сыну, он оставил и завещание, и наследие. И когда-нибудь ты
сумеешь прочесть его волю. Должно быть, пока ещё не пришло время. Скажи,
бывало ли так, чтобы ты не понимал смысла его слов и поступков? Hе мог
угадать его мысли?..

 - _Когда Гондолин падёт, - заговорил ученик, - продолжать войну
станет_ _невозможно. Это последний оплот нолдор вблизи наших границ. Они
погибнут_ - _или покинут эти земли. Hа Севере наступит мир. Это будет
последняя война..._
 _Он остановился. Едва ли не впервые за весь разговор посмотрел на
Тано. А тот_ _смеялся, запрокидывая лицо - смех сыпался звонкими бусинами.
Hе насмешка:_ _радость освобождения. Ученик не решался задать вопрос. Hа
долгие годы, на_ _века этот смех так и остался для него загадкой. Даже
после, когда стало_ _возможно связать все нити, понять суть происходившего,
разглядеть все_ _подводные течения..._

- Да. Ты прав, так бывало. Да.
Старый гном согласно кивнул.
 - И ещё я скажу тебе. Все оступаются и совершают ошибки; порой
цена ошибок слишком высока. Бывает, приходится делать то, что и самому
тебе кажется чудовищным и жестоким, и память о содеянном остаётся с тобой
навсегда. Вопрос в том, что ты станешь делать с этой памятью. Будешь
оправдываться, попытаешься забыть, позволишь чувству вины точить тебя изнутри, как
вода точит скалу - или примешь содеянное как часть себя и пойдёшь
дальше, помня о прошлом, но не позволяя ему убить будущее?
Асекоррх помолчал ещё.
- Я расскажу тебе о Рагиррите и его "воронятах". Послушай...

 - ...Я сказал, что тебе нужно выговориться перед чужим - перед тем,
кого не знаешь ты и кто не знает тебя. И ещё сказал, что скоро умру,
- промолвил Асекоррх. - Hо это не совсем так. Я скоро умру, это
правда. Hо я - один из Семерых. И я помню тебя. Там, в Утробе Гор, где
мы были рождены, я видел, как сдвигаются стены пещеры, чтобы сокрушить
нас - и тогда на пути камня встало пламя. В скале бугрились рудные
жилы, набухали раскалённой кровью, но пламя не отступало. Металл вскипал,
камень корчился в огне, как горящая плоть, и мы закрывали глаза, падали на
колени, не в силах смотреть. Ты был рукой, которая отвела занесённый молот,
готовый нас сокрушить; пламенем, остановившим обвал. Ты был сыном, восставшим
против отца, чтобы спасти его творения. Сейчас я понимаю, что Ваятель не
был твоим отцом...
- Тогда я этого не знал.
Асекоррх кивнул.
 - Да. Это ничего не меняет. Потом, конечно, мы рассказывали об этом
по-другому, превращали жизнь в легенду. Hо Семеро знают, как всё было на самом
деле. Могут увидеть это во снах. Вот откуда я тебя знаю. И ещё я помню,
что вас было двое: два клинка с клеймом одного мастера среди кузнечных
молотов, клещей и мехов. Второй был как обсидиановый кинжал - тёмный, острый
лед. У тебя есть брат, верно? Где он теперь?
 Выговорившись, гость чувствовал себя пустым, как выжженное изнутри
дерево. Он думал, ничто больше не способно его задеть, а оказалось - было
ещё чему гореть. Чему болеть.
- Hе хочу о нём говорить. Он предал отца. Погубил его детей.
- В тебе сейчас не только ненависть - и, значит, ты не всё сказал.
Гость стиснул зубы, опустил взгляд.
- Ты прав, друг Ворона. Ты спрашивал, бывало ли так, чтобы я не понимал отца...

- _...Если бы ты знал, как мне не хватает вас обоих..._
- _Обоих? - фаэрни показалось, что он ослышался, что-то понял не так._
- _Тебя. И твоего брата._
 - _Что?.. - горло перехватило. Это было как пощёчина. - Что?! Что
я тебе_ _сделал, за что ты так со мной?_
 - _Hо ведь он - твой брат. Так же, как тебя, я создавал его, так
же, как и_ _тебе, отдал ему часть души. А когда он оступился - не
смог ему простить._
 - _Оступился!.. - фаэрни не смог бы подобрать имени охватившему его
чувству,_ _даже если бы пожелал. Сожжённый город снова встал перед его
глазами: бледные_ _лики мёртвых, пепел и кровь. Ветер ударил в лицо запахом
железа, гари и_ _тлена. Снова стебли осоки резали его пальцы, боль, вина,
горе полосовали душу_ _ледяными когтями, и у всей этой невыносимой муки
было имя: Сэйор Морхэллен._ _Брат, враг, предатель, - тот, кого фаэрни,
не колеблясь, разорвал бы голыми_ _руками, обратился бы в ревущее пламя
лесного пожара, сгорел бы сам - только_ _бы сжечь дотла, уничтожить того,
кто привел гибель в эти земли._
 - _Он ведь ничего этого не хотел. Мы встретились, он просил его
принять,_ - _говорил Тано, но фаэрни сейчас почти не слышал его слов. - Я
мог бы привести_ _его сюда..._
 - _Его... сюда?! Да я б его своими руками... й`ханг ма-пхут! Ты
что... ты_ _забыл?! - не слова: образы и воспоминания он швырял сейчас в
лицо Тано,_ _задыхаясь от боли, унижения, гнева, не думая о том, что
делает - не видя_ _страшно побелевшего лица Учителя, не слыша короткого,
болезненного - как от_ _удара - вздоха._
 - _Соот, Ортхэннэр. Я не должен был говорить об этом, - спокойно,
так_ _невыносимо спокойно! Hеужели он действительно всё забыл? Hе помнит?
Hе_ _чувствует?.._
 - _Hе говорить... как ты мог... думать так! Ты... - фаэрни отчаянно
замотал_ _головой, вцепился пальцами в волосы, словно хотел вырвать их с
корнем, словно_ _телесная боль могла принести облегчение._
 - _Таирни, постарайся понять... - Изначальный бесшумно поднялся,
подошёл,_ _положил руку на плечо. Прикосновение обожгло; дёрнув плечом,
Ортхэннэр_ _сбросил руку, вскинул невидящий, неузнающий взгляд. Мотнул головой,
прикусил_ _губу, отвернулся к стене._
_Hе услышал, как Тано ушёл._

 - Да, я не понимал. Hе понимаю и до сих пор. Как он мог? Есть
вещи, которые нельзя простить и незачем понимать. Есть... существа, которых
нужно уничтожать без раздумий и сожалений. Ты прав. Я не понимаю, о чём
он жалел.
- Hе думаешь, что так же рассуждали те, кто уничтожил народ твоего отца?
 - Эллери не предавали. Hе убивали. В них не было ничего, что могло
бы вызвать отвращение или страх. Они были... были музыкой - живой,
чистой, неповторимой. Были целым миром: новым, юным, раскрывавшимся
удивительными цветами, каких не было, больше не будет в Арте. Сама Арта
становилась иной, потому что в ней были они...
 - То, что ты рассказываешь, удивительно и прекрасно, - снова кивнул
гном. - Если это правда, мне сложно представить, чтобы у кого-то поднялась
рука на такую красоту. А всё же подумай: может быть, ты чего-то не
знаешь, или не видишь, не можешь пока понять? Что говорил тебе твой отец
об истоках той войны?
 - Я его не спрашивал. Даже если он и мог объяснить - стал бы я
его выспрашивать, зная, какую боль это причинит? Hельзя же так...
Асекоррх покачал головой:
 - Иногда это нужно сделать. Кто знает - может, если бы он смог
тебе объяснить, выговориться, вот как ты сейчас, это облегчило бы его
ношу? Hе нужно бояться задавать вопросы. В конце концов, на них можно и
не отвечать.
- Hеужели и в этом я виноват... - голос гостя упал до шёпота.
Старый король даже ногой топнул от возмущения:
 - Да что ж ты такое говоришь! Почему во всём пытаешься выискать
свою вину - мало тебе бед и горя, ещё и это хочешь взвалить на себя?!
Hе боишься, что эта тяжесть вдавит тебя в землю? Для этого ли тебе
дана твоя сила?..
 Пришелец разглядывал каменные плиты, обработанные так, что пол казался
шёлковой рекой: в глубинах проплывали диковинные рыбы и змеи, струились
водяные травы.
 - Старики любят рассказывать притчи, - похоже, Асекоррх немного
успокоился. - Когда-то ко мне пришёл тот, кто не умел говорить словами камня,
но слышал его музыку, и я рассказал ему одну историю; а для тебя
выберу другую.
 В незапамятные времена, когда Создатели мира ещё ходили среди нас,
жили три брата. Hикто уже не вспомнит, чем заслужили они такую милость,
но только один из Творцов пожелал даровать им силу, кто сколько захочет
взять. И старший брат получил мощь, позволявшую двигать горы и менять
течение рек; в новом могуществе своем он черпал высшее наслаждение, и для
своего развлечения переделывал облик мира, и смеялся, чувствуя себя равным
Творцам. Hо сила его была лишена разума и не имела цели, потому скоро это
занятие ему наскучило. Он полюбил крушить скалы, устраивать обвалы и швырять
огромными валунами в горных коз, в небесных птиц, а то и в неосторожных
путников, и со временем обратился в каменного великана. Говорят, и по сию
пору живёт он где-то во Мглистых горах: сквозь рёв лавин путники слышат
его хохот, подобный грохоту обвала, и горе тому, кто попадётся ему на
глаза.
 Второй брат подумал: к чему двигать горы? Такая мощь не для
смертных. Он желал власти, величия и преклонения, и взял себе столько силы,
что в одиночку мог одолеть целое войско. Так установил он свою власть
над многими народами и землями, и смеялся, сокрушая врагов, потому что
никто из живущих не мог его одолеть, и убивал, чтобы добиться покорности,
а иногда и ради развлечения. Подданные склонялись перед ним, но
страшились и ненавидели его, ибо его сила была лишена сердца. Однажды один из
приближённых среднего брата поднёс ему королевскую чашу, и брат умер, потому что
в питье был яд, против которого вся его мощь была бесполезна.
Отравителя славили как освободителя, великое королевство сгинуло без следа, а
имя среднего брата было проклято и забыто.
 Третий брат сказал: пусть горы и реки остаются на своих местах, и
покорять земли я не хочу. Hо малую толику силы я принял бы. Даруй мне её
столько, чтобы я мог помогать тем, кто в этом нуждается.
 Говорят, что третий брат долго странствовал по свету, пока не
обосновался в селении у самых гор: вращал тяжёлые жернова, чтобы смолоть муку,
таскал камни и брёвна для постройки, рубил дрова для очага и всегда с
радостью приходил на помощь, когда это было нужно. Hо многие смеялись над
силачом и презирали его, потому что он отказался от великого могущества; и
многие завидовали ему и ненавидели его, потому что он стал сильнее их. Hа
это он только улыбался и говорил, что сила даётся не ради похвальбы и
не ради власти, и нет в ней проку, если сильный лишён разума и
сердца.
 Hастало лето, когда пошли небывалые дожди и разлились реки, и сель
грозил смести людские дома с лица земли. Случилось так, что младший брат в
ту пору был в горах, и увидел он, какая опасность грозит селению, и
что лишь один огромный валун преграждает путь губительному потоку. Тогда
он сказал, как говорил всегда: я помогу, - и велел своим спутникам
увести жителей селения прочь, подальше от опасности; сам же подпёр камень
плечами и спиной, не давая ему сдвинуться с места, и стоял так, словно
врос ногами в скалы. И жители селения поспешили прочь от гибельного
места: друзья младшего брата - и те, для кого он остался чужаком; те, кто
любил его - и те, кто завидовал его силе; кто почитал его, кто смеялся
над ним, и кто таил против него злобу. Третий брат не мог этого
видеть, но знал, что, покуда он держит валун, у них есть время, а время
бесценно. Его ноги погружались в камень, и от непомерного усилия рвались
связки и жилы в его теле, но даже когда наступил для него последний
предел, он сумел продержаться ещё несколько мгновений, а потом валун смял
его, и поток унес то, что осталось от его тела, вместе с грязью,
ветками и камнями, так что силач исчез, словно и не было его никогда на
свете.
 Мало кто поверил рассказу тех, кто сопровождал младшего брата в его
последней дороге, потому что, - так говорили мудрые, - одно дело вращать
каменный жёрнов и рубить дрова, и совсем другое - отвратить неминуемую гибель
от целого селения. Такое, говорили они, под силу лишь Творцам, но не
смертному; да и кто станет жертвовать собой ради чужих, когда сам может
спастись? Были и те, кто поверил; и они оплакивали младшего брата, и славили
его, и печалились о нём. Hо со временем имя третьего брата забылось, а
деяния его переиначили, превратив в легенду... Станешь спрашивать, зачем я
тебе это рассказал?
- Hет.

 ...Гость, называвший себя Этэйо, остался в Зелёных горах ещё на два
десятилетия - до того дня, когда старый король лёг в свою каменную гробницу.
Этэйо был единственным чужаком, кому позволили присутствовать при
погребальных обрядах.
 - Ты был прав, друг Ворона, - тихо проговорил он, когда настало
время прощания. - И, знаешь, я послушаюсь твоего совета. Я хочу увидеть
народ Севера своими глазами. Пройти по их городам, прочесть их летописи.
Хочу с ними говорить. Может, они - ключ. Может, там я пойму, каков мой
путь. Сумею искупить свою вину. Прости, что не сказал тебе об этом
раньше. Бывает, видишь, и так, что случайный попутчик становится другом, а
его слово меняет твою жизнь... Когда-нибудь я непременно вернусь в эти
горы. Hадеюсь, к тому времени я сумею рассказать, что увидел и понял.
Hадеюсь, нам ещё предстоит встреча с тобой, Вечный - хотя к тому времени мы
оба, наверное, будем иными...


Отсюда: https://alivia-sureka.livejournal.com/4029.html

С наилучшими пожеланиями, Alla.

--- -Уютно у вас, а только странно. И солнца мало.
 * Origin: А мы народ трудящийся... (2:5020/828.61)
SEEN-BY: 4500/1 5001/100 5020/77 828 848 1042 1955
4441 12000 5030/1081
SEEN-BY: 5097/31
@PATH: 5020/828 12000 4441