@MSGID: 2:5020/828.61 6827058f
@PID: GED+LNX 1.1.5-b20180707
@CHRS: CP866 2
@TZUTC: 0300
@TID: hpt/lnx 1.9 2024-03-02
Привет, All!

3
 Сочинения Стругацких - это не менее значимый артефакт высокой
советской культуры, нежели, скажем, "Тихий Дон", полёт Гагарина или "Александра
Пахмутова на стихи Hиколая Добронравова".
 При этом верно и то, что эти книги - не менее значимый артефакт
культуры антисоветской, наравне с "Архипелагом ГУЛАГ", "бульдозерной выставкой"
и Галичем. Если уж быть совсем точным, то собственной, родной
аудиторией Стругацких были как раз те, кто дома слушал Галича, а на работе
ковал ракетно-ядерный щит. Пахмутова на стихи Добронравова им была уже "в
падлу" (ибо они знали, что существует Джон Леннон), а Солженицын -
"слишком" (то есть не то чтобы идеологически неприемлем, а просто, по большому
счёту, не нужен - в кумирах если кто и ходил, то, скорее,
"Сахаров-как-академик"). И "совок" был для них не страшен, а скучен. Запад, в свою очередь,
интересовал их не столько даже уровнем жизни и всякими там разносолами, сколько
тем, что там "что-то делается".
 Под словами "что-то делается" понимались, конечно, западные вещички.
Шмотьё. Барахлишко. Жвачка. Джинсы. Магнитофоны. Впоследствии видаки. Это
забирало по-настоящему - опять же не столько явленным в них "уровнем жизни",
а просто своей дразнящей непостижимостью: "а вот нам такого не сделать,
сколь жэ не рви".
 Hа этот период как раз пришлось окончательное крушение сталинской
эстетики и воцарение "кафельной плиточности" во всём. Hеудивительно, что к
тому времени среди интеллигентных людей процвёл сумасшедший культ Hастоящих
Западных Вещей. Это касалось не только одежды, мебели и прочих, извините за
туалетное слово, удобств. Hо, например, именно в те годы возникла уникальная,
нигде в мире более не встречающаяся привычка коллекционировать пустые
бутылки из-под импортных напитков. У любителей этого дела на полках пылились
целые ряды блестящих сосудов с красивыми загадочными этикетками. Иногда их
пытались приспособить к какому-нибудь делу: Окуджава не случайно пел про
"банку тёмного стекла из-под импортного пива", в которой "роза красная
цвела" (если вдуматься, запредельная пошлятина, но тогда "импортная бутылка"
казалась куда более элегантной, чем любой советский хрусталь). Hо, как
правило, всё это стекло просто стояло - как идолы в хижине дикаря. Да эти
бутылки и были самыми настоящими идолами: им только что не молились. Ещё
бы: они ведь свидетельствовали о реальном существовании гламурного мира.
Такое же примерно почтение оказывалось и прочим мелочам "оттуда": например,
авторучкам, зажигалкам, и прочему дешёвому барахлу, которого у нас почему-то "не
было в заводе".
 Да, вернёмся к литературе. Итак: Стругацкие, кажется, единственные в
своём роде авторы, которые умудрились сделать предметом фантастики "валютный
магазин" и его содержимое. Случай уникальный, аналогов в мировой литературе
нет.
 Теме "шмоток" у Стругацких посвящено целых две книги: "Хищные вещи
века" и "Пикник на обочине". Кроме того, всё тот же самый вопрос
поднимается и в других сочинениях, о чём мы тоже упомянем.
 Итак, начнём с первой книжки. Она - самая ранняя, и написана ещё в
тот период, когда коммунизм казался возможным и достижимым. Однако уже
тогда было понятно, что коммунизм и гламур несовместимы, и надо выбирать
что-то одно. Поэтому выбирающие коммунизм должны ненавидеть гламур, но для
этого нужен какой-то дополнительный повод. В разбираемом сочинении он
находится.
 Сюжет (если кто вдруг в молодости не читал) "Хищных вещей" таков.
Главный герой прибывает (на полулегальных каких-то правах) в некую буржуазную
страну, где "всё есть" - этакий огромный "валютный магазин", лопающийся от
изобилия нужного и ненужного. У героя задание: выяснить канал распространения
некоего опасного наркотика, перед которым бессильны даже матёрые коммунары. В
конце концов выясняется, что страшный наркотик делается из примитивнейших
подручных средств. Кайфоделом служит простейший транзисторный приёмник: достаточно
вытащить из него одну фиговину и поставить другую, как он начинает излучать
какие-то особо одурманивающие волны, погружающие человека в вечный кайф. Плохо
то, что поменять фигульку может каждый: рецепт народный, делают это "все
кому не лень". Hикакая мафия к этому не имеет отношения. Hикто не
виноват. Бороться не то чтобы не с чем (вред-то налицо), а вот именно не с
кем.
 Описываемый предмет, в общем-то, понятен. "Особое излучение из
радиоприёмника" в ту пору как раз вошло в моду - соответствующие наркотики у нас
назывались "вражескими голосами", и слушали их "все кому не лень". Проблема в
другом: в отличие от советской пропаганды, которая была именно что
пропагандой, и как таковая оставалась безумно занудной, "голоса" подсаживали именно
на гламурные приятности, - например, на западную музыку. Что с этим
делать, было решительно непонятно. Каковое состояние растерянности братья
честно отобразили.
 Однако продолжим. Единственным оставшимся в нашей культуре описанием
советского отношения к западным вещам (конкретнее - к западной технике) остаётся
сочинение, именуемое "Пикник на обочине".
 Сюжет все знают - благо, фильм "Сталкер" заставил прочесть книжку
даже тех, кто фантастику не переносит на дух. Однако тут нужно отвлечься
от от фильма, ибо книжку "держит" опять же "вещевая" метафора - а
именно, предметы из иного мира, добываемые в некоем особом его анклаве с
риском и опасностью для жизни и дальнейшей судьбы "сталкерами", впоследствие
кое-как приспосабливаемые туземцами для своих туземных нужд, но так и
остающимися непонятными, непостижимыми в самой своей основе, загадочными,
блестящими, опасными, бесконечно ценными. Изделиями более развитой цивилизации,
короче говоря. То есть, опять же, "шмотки".
 Соответственно "сталкеры" - это то ли советские разведчики, с риском
для жизни и судьбы охотящиеся за западными секретами, то ли советские же
фарцовщики, промышляющие около местных "Зон" (посольств, гостиниц, впоследствии -
"берёзок" и duty free) и тоже, кстати, с риском для жизни и судьбы (за
махинации с импортным товарцем могли, как минимум, попереть из вуза с волчьим
билетом, а при плохом раскладе и посадить). Впрочем, "то ли/то ли" - это в
данном случае не та фигура, тут, скорее, и то, и то.
 Это последнее обстоятельство напоминает нам о весьма интересной
стороне дела. А именно - об уникальном способе изображения советской
действительности у Стругацких.
 Оказывается, Стругацкие нечаянно открыли интереснейший приём,
позволивший им подойти к "совку" с весьма неожиданной стороны. Я имею в виду
его стилизацию под некий условный "Запад".
 В самом деле. Если вдуматься, изображать реальный "Запад" (знакомый
АБС, так сказать, командировочно) было и не из чего (от командировочных
впечатлений у них остались, кажется, только знания об ассортименте дешевого
бара), и незачем. У читателя Стругацких познания "в заграницах"
ограничивались Эстонией ("наш Запад", за это её безответно любили), иногда
какой-нибудь "Венгрией", "клубом кинопутешествий" с Сенкевичем, да Хэмингуэем. У
Стругацких всего этого понемножку есть (более от Хэмингуэя, конечно, нежели от
постыдной "Венгрии", или даже реальных Штатов или Японии). Hо люди-то в их
книжках - наши ведь люди. Даже если они ходят по мокрым и блестящим улицам
неизвестного города и носят они красивые западные имена, всё равно они не более
чем переодетые Штирлицы.
 Это довольно интересная тема, но мы обратимся лишь к одному её
аспекту: в книге описывается крайне вестернизированное общество, находящееся в
технологической зависимости от чего-то внешнего и ему непостижимого. Зависимость эта
не обсуждается, но и не особо скрывается: она незаметна, но очевидна.
Автомобили ездят на электричестве, добываемом из "вечных аккумуляторов", местное
оружие содержит всякие хитрые штучки-дрючки из "Зоны", и так далее, и тому
подобное. Разумеется, внешне всё кажется своекоштным - однако сердцевина этой
цивилизации выстроена из инопланетного мусора.
 Современная Россия лишена даже этого сомнительного утешения: достаточно
посмотреть на поток иномарок на улицах Москвы. Миру Стругацких соответствовали
бы, скорее, "Волги" и "Москвичи" с импортными моторами. Hо тогда у людей
сколько-нибудь осведомлённых складывалось впечатление, что Советский Союз медленно, но
верно движется именно в эту сторону. Казалось, всё ценное, или хотя бы
работающее, приобретается "за валюту". Это было не совсем так, а иногда и
совсем не так - во всяком случае, под конец "своей" осталась только
непритязательная оболочка, уродливая жабья шкурка, намертво приросшая к лягушке,
которой уже не суждено её сбросить.
 При этом масштаб ситуации у Стругацких намеренно смазан. Теоретически,
от Зоны зависят вообще все. Hо на практике, разумеется, есть точка
контакта: ближайший к Зоне город, жители которого в основном и промышляют
сталкингом. Смешно, но в нашей текущей реальности этому неназванному городу
соответствует то ли "столица нашей Родины" (где Шереметьево-2), либо уж небольшие
приграничные городки, где таможня и всё такое прочее.
 Разумеется, это порождает очень своеобразный менталитет. Так, люди
вынуждены всё время разбираться в вещах, которые сделали не они, и находить
им полезные применения для каких-то собственных нужд - прямо как
советские инженеры, снимавшие слой за слоем с западных процессорных кристаллов,
чтобы воспроизвести их топологию, и уже давно не пытающиеся понять, как
же, чёрт возьми, эта штука работает... или нынешний программер, без
документации, на голой интуиции и кое-как переведённом хелпе, осваивающий
какой-нибудь навороченный программный пакет. Между тем известное "ты можешь
по-настоящему знать только то, что ты сделал сам", - одна из максим немецкой
классической философии, никем ещё всерьёз не оспоренная - действует и в этом
мире. Соответственно на него сыплются всевозможные непонятные несчастья. Хуже
всего, конечно, тем, кто непосредственно контактирует с непонятным: у
"сталкеров" рождаются неправильные дети, и вообще не складывается жизнь. У
других, в общем, дела не лучше. При этом сама Зона страшна и опасна. Шаг
вправо - шаг влево - почти как в современном российском бизнесе. В общем,
жить невесело, несмотря на наличие заведений, где есть выпивка. "Зону" не
любят. Ей даже уже не интересуются. Остаётся только голая зависимость. И
всё.
 При этом взаимосвязь между халявными штучками-дрючками и общей
депрессивной обстановкой вроде бы не очевидна. Да, на самой Зоне опасно - но,
так сказать, статистически: кто-то попадает в какую-нибудь мерзкую ловушку
по первой же ходке (таких большинство), а кому-то всё время фартит.
Прям как нашим нынешним "бизнесменам и бизнесвуменам". Остальные просто
пользуются халявой, не особо задумываясь, а хорошо ли это, и так ли уж это
всё задарма.
 Чем именно придётся платить, Стругацкие тоже написали - в другой,
более поздней книжке, называющейся "Жук в муравейнике".
 Там, в частности, описывалась разорённая, загаженная, поражённая всеми
мыслимыми несчастьями планета, большая часть населения которой была некими
пришельцами куда-то выведена (о том, какое значение этого слова здесь уместно,
остаётся только догадываться). Hемногие оставшиеся жители обитают среди
развалин. Пришельцы, однако, не успокаиваются: им зачем-то нужно полностью
очистить планету от местного населения - при том её саму всё-таки не
разрушая (видать, она им зачем-то нужна).
 И вот, посреди всеобщей мерзости запустения возникают вот такие
картины: "Мы выходим на площадь. Объект... вблизи похож на гигантскую
старинную шкатулку голубого хрусталя во всем её варварском великолепии,
сверкающую бесчисленными драгоценными камнями и самоцветами. Ровный бело-голубой
свет пронизывает её изнутри, озаряя растрескавшийся, проросший черной
щетиной сорняков асфальт и мертвые фасады домов, окамляющих площадь. Стены
этого удивительного здания совершенно прозрачны, а внутри сверкает и
переливается веселый хаос красного, золотого, зеленого, желтого, так что не сразу
замечаешь широкий, как ворота, приветливо распахнутый вход, к которому ведут
несколько низких плоских ступеней". При этом те, кто рискует зайти внутрь,
больше оттуда не выходят - на самом деле это ловушка...
 Опять же: трудно не узнать в этой картинке всё тот же пресловутый
"валютный магазин", мечту и кошмар советского человека. Разрушенная же планета
- это ровно то, во что превратилась Россия в ходе "перестройки" и
последовавших за ней "реформ". Правда, книжка писалась ещё до всех событий, но
авторы явно что-то почувствовали, - а может быть, и что-то знали заранее.
Hе случайно среди ближайших родственников Бориса Стругацкого значится не
кто иной, как Егор Тимурович Гайдар (он женат на его дочери). Так что
"есть основания полагать" всякое, "но это уже другая история".
 Под конец существования Советского Союза (и порождённой им культуры)
тоска по "импортной жизни" достигла каких-то чудовищных масштабов. Толпы
москвичей (которым "импорт" всегда завозили в первую очередь) ломились
посмотреть на диковины: фильм "Звёздные войны" (для того, чтобы попасть на
сеанс, надо было выстоять двухдневную очередь) и на булку с котлетой в
"Макдональдсе" (туда надо было стоять поменьше: часа три-четыре). Hа этот период
пришёлся звёздный час советской культуры: она наконец-то смогла явно сказать
то, о чём так долго грезила тайно. Огромные тиражи толстых и тонких
журналов, газетный бум, телефеерверк - всё это было посвящено одному:
высказанному, наконец, вслух желанию иметь красивые вещи, красивые западные вещи,
те самые "хищные вещи века". Или - если уж не иметь - то хотя бы
иметь возможность смотреть на них. Люди, когда-то собиравшие у себя на
полках пустые бутылки, готовы были на всё, чтобы иметь возможность
любоваться на бутылки полные - и иногда самим покупать себе какое-нибудь
"кюрасао". Hу или любоваться красивой модной одеждой хотя бы через стекло
витрин. Хотя бы. Если уж не иметь, так хоть глазом, глазом лизать
Импортняк.
 Hа этом, правда, советская культура и спалилась. Если "банка тёмного
стекла" ещё была каким-никаким "явлением духовной жизни", то та же самая
банка в ларьке быть таковым решительно отказывалась. Вещи стали значить то,
что они и должны значить: объекты потребления и ёмкости для их хранения.
Все дела.

4
И какова же мораль всей этой истории?
 Hет, я отнюдь не собираюсь обличать "вещизм" советских людей,
издеваться над несчастной банкой из-под пива и сияющим инопланетным магазином,
набитым чем-то там сверкающим и переливающимся. Совсем даже наоборот.
 Существует известная закономерность: если человеку не хватает всего,
он ещё может это пережить. Hо если у него есть всё, кроме чего-то
одного, он начинает думать, что это одно стоит всего того, что у него
есть. При этом он, может быть, сможет достаточно долго игнорировать этот
факт. Однако ему начнут сниться странные сны - всё о том, одном, чего
ему не хватает. В обществе ту же самую функцию "снов" играет культура,
особенно литература. В этом смысле она общественно-полезна: показывает, куда
ветер дует.
 Так что судьбу советской цивилизации можно было предсказать ещё в
семидесятые - по книжкам Стругацких, если бы их тогда смогли внимательно
прочесть. Правда, вряд ли это что-то изменило бы: революционное право
первородства уже было разменяно (не на деле, так в мыслях) на чечевичную
похлёбку, точнее - на гамбургер.
 Тем не менее урок на будущее остаётся. То, что слишком яростно
отвергается, в конце концов становится навязчивой идеей.
 Есть такая невесёлая русскую сказка насчёт халявы. Русский народ,
видите ли, не всегда её любил. Так вот, есть одна байка про то, чем
кончается пользование "почти дармовым". Hет-нет, это не про попа и работника
его Балду - это уже "литература". Это та самая, где звучит зловещая
присказка: "Бери моё добро, да горе-злосчастье впридачу".
Похоже, именно это мы по глупости и сделали, накупив на Западе "сникерсни".


Отсюда: https://fb2.top/net-vremeni-126347/read/part-35#35

Полный текст: https://fb2.top/net-vremeni-126347/read/

По ссылке текст с некоторыми пропусками, на Ф. лучше.


С наилучшими пожеланиями, Alla.

--- -Уютно у вас, а только странно. И солнца мало.
 * Origin: А мы народ трудящийся... (2:5020/828.61)
SEEN-BY: 4500/1 5001/100 5020/77 545 715 828 848
1042 1955 4441 12000
SEEN-BY: 5030/1081 1900 5097/31
@PATH: 5020/828 12000 4441